Штирлиц лежал на пригорке, на развилке железной дороги, и смотрел в бездонное голубое небо. Этот день мог стать последним днем в его жизни. Но Штирлиц был спокоен, потому что знал, что выполняет свой долг, долг не только перед Родиной, но прежде всего перед самим собой.
Штирлиц прикурил последнюю "Беломорину", смял пачку и протер ею ствол крупнокалиберного пулемета. На горизонте показался эшелон с ежиками.
- А я так и не успел бросить курить, - вздохнул Штирлиц и щелкнул затвором. Паровоз поравнялся со Штирлицом, и Штирлиц бросил первую гранату.
Взрыв, который поразил уши легендарного разведчика, ни в коем случае не коснулся эшелона с ёжиками. Паровоз шёл своим ходом, а Штирлиц смотрел всё в тоже бездонное голубое небо и проклинал немецкий империализм за плохое качестве ручных гранат.
«Хады и подлые скоты!» — думал он, вспоминая Геббельса и его нежный украинский акцент.
Но ещё больше было удивление советского разведчика, когда он увидел, что эшелон с ёжиками на самом деле ока­зался составом, в котором немецкое командование перевозило канализационные отбросы Третьего Рейха — это было ясно написано на одном из вагонов:
«Руками не трогать. Опасно для здоровья. Возможность заражения дизентерией».
Нервы стойкого разведчика не выдержали, и он упал в лужу, дожидаясь эшелона с ёжиками, который, видимо никогда не появится на горизонтах нацистской Германии...

"Крах операции "Игельс"