Колхозная речка Дымная в очередной раз по доброй уже традиции решила возомнить себя Великой Молочной Рекой и разлилась от самой Верхней Прошмандовки. Рикард, Оскар и Фанька плыли по реке на чемодане с мандалорской бронёй и вдумчиво курили карту мира. От инфернального взгляда Фаньки, похожей скорее на анимешную Имир, жухли цветы, дохли мухи и рыба всплывала кверху брюхом, а Оскара жестоко укачивало и рвало на Родину.
Они проплыли мимо кубинской высотки, на крыше которой Геринг стирал носки Ткаченко, мимо Останкинской башни с развевающимися на ней гигантскими розовыми труселями, мимо дока, в котором ремонтировалась Аврора. На одной из труб сидел Пэр Хулкофф с табличкой "ЗАЯЦ И НИИПЁТ" и кидался в речку грязными носками. В конце концов Фаньке это надоело, она спихнула Оскара в воду - и тотчас чемодан вместе с ними оказался на суше.
На берегу сидел Валттери Боттас и пытался попасть в Хулкоффа из рогатки. Рядом стоял Хьюго Хаккинен и издевался, а потом достал свою рогатку и залепил шведу так, что тот свалился прямиком в трубу.
- За что? - удивился Рикард.
- За палёный бурбон, - Хьюго показал куда-то в кусты, где никак не мог проблеваться Тони Биренковен. - Отец-то ничего, ему привычно всякую гадость пить, а этот вон...
читать дальше
"Чего только по накурке не приснится", - подумал Ханнес Ван Дал. Палуба линкора приятно покачивалась, над головой летали чайки. То, что чайки были с головами Юбабы, Ханнеса не смущало. Он лениво поднял руку с телефоном, чтобы сделать селфи (покровительница конкурирующей фирмы, помнится, упорно говорила "самострел"), но вместо корабля изображение с фронтальной камеры передавало замшелую стену покосившегося сарая и неотвратимо приближавшегося Пэра Сундстрёма с бутылкой палёнки в одной руке и пыльным веником в другой.
- Забей, - сказал Шарнхорст. - Всё тлен. Придёшь завтра на презентацию ТрэшЪ Твою Мать?
- У меня есть выбор? - спросил Ханнес, понимая, что выбора нет, а вместо Сундстрёма над ним заносит веник сам глава районной администрации. С первого взгляда их было не отличить.

Вокруг стола с мерчем ТТМ уже столпилась куча народу, поэтому Фаньке помогал Виктор Вигген. Он старался не смотреть на неё, чтобы не вспоминать их первую встречу на просторах Вселенной много тысяч лет назад: воспоминания о медицинском отсеке её кораблика путали мысли и мешали работать.
...Тогда его звали Альберто. Он был космическим пиратом, его команду носило по всем известным и неизвестным галактикам. Однако, напав на этот небольшой кораблик, они даже не успели понять, что произошло. Казалось, что на борту никого не было, но их встретил ожесточённый шквальный огонь. Альберто был покинут собственной командой и брошен израненным на чужом борту. Ему-то и пришла на помощь Мария, командир корабля. Выглядела она восьмилетней девочкой, но умела и знала многое. Помогали ей молодой человек и... сам корабль, оказавшийся разумным. Втроём они спасли ему жизнь, а когда он более-менее поправился - отпустили восвояси.
"Помнил ли я тогда, что я и сам - Виндрайдер в человеческом теле? Если только в бреду..." Он попытался вспомнить лицо Марии, но в памяти застряла только длинная тонкая антенна на её макушке. Попытался вспомнить голос...
- Вик! Ёбтвоюмать! - Фанька пихала ему блокнот и карандаш. - Запиши: две майки "На верфи" XXL и новый диск. Не спи, я тут зашиваюсь уже.
- Извини, - очнулся Вигген. - Потом расскажу, если хочешь.
- Если время будет, - отмахнулась Фанька. Совершенно не похожая на Марию, тем не менее это была она.
Сквозь толпу протянулась длинная татуированная рука с пачкой бумажек и указала на новый альбом ТТМ. Взяв деньги. Вигген понял, что это белорусские рубли. Взялся пересчитывать - по курсу не хватало. Та же рука отсыпала на прилавок шведских крон и забрала диск.
- Спасибо, - донеслось откуда-то сверху. Вигген поднял голову и встретился взглядом с обкуренным черноволосым хипстером. Фанька, пряча издевательскую улыбку, отвернулась в другую сторону.
Разогревавшие ТТМ Сранетки представили новую программу с готовящегося к выходу альбома "Жёлтый Полосатик". Заглавная песня повествовала о необходимости интимной гигиены и о печальных последствиях её отсутствия. Те, кому в утробном гроуле Аргенты Центурии удалось различить слова, вставали и шли блевать, но таких было мало и в основном не местные.
Когда Люта Бражник закончила собирать добро после выступления, её сменил Рикард Сунден. После прошлого раза Ойген решил окончательно доверить ему не только свою жену, но и свою гитару, и Рикард стал его персональным техником. Хаккинен, немного подумав, выдал ему на руки и свою Стрелу, а сам пошёл в рубку звукача - проверить, не приполз ли опять какой-нибудь неподходящий Мэдер. В рубке сидели Макс Люлька, Эдди Ирвайн и Хайнц-Харальд Френтцен и резались в бодомского дурака.
- Зиновий Аронович, ви таки куда Кагановича дели? Некому холодильники красить! - пожаловался Френтцен.
- Кто проиграет, тот и красит, - бросил Хаккинен, протискиваясь к пульту. Судя по характерному аромату, на пульт пролили шнапс. Громкая связь, однако, работала. - Рикард, давай, только без частушек.
Хозяин Белочки изобразил вступление из "Sweet Child O'Mine". "Плагиатор", - подумал Тоббе Энглунд, стоя на входе. Его отчаянно шмонали. Тоббе сильно напрягала рожа того, кто его шмонал, так как он боялся, что ему подкинут наркоту и домой к Мари он не попадёт. "Нахуй ты мне не всрался", - подумал Стив Боффердинг, отчаянно соображая, куда подевался напарник.
- Watch them - God bless ya! - they gonna break the chains!!! - это Рикард проверял микрофоны, съехав с Ганзов на любимый Accept. У него был довольно приятный голос, и Хаккинен задумался, не взять ли его на постоянной основе, если Ойген проебётся в свой туполевский ад. Неспроста они так с ним носятся, да ещё и выяснилось, что это очередное воплощение Портера. С другой стороны, третий обитатель фалунской кащенки - это будет уже многовато, и ТТМ могут съехать чорте на что, но с третьей - Фалун не Гётеборг, там не играют уёбищной альтернативы, в которую скатились Ин Пхлеймс. Эльфийский шнягопавер - да, но если ТТМ и съедет в шнягопавер, то уж точно не эльфийский, а какой-нибудь троллячий, с таким-то, как у Сундена, ебалом.
В туалете Роббан и Эмерсон помогали роялю справить малую нужду мимо писсуара. Второй рояль, отчаянно упиравшийся всеми ногами, тащили на поводке Пицца и Ник Мэдер. На крышке рояля сидел Даниэль Мюр и курил трубку, а над ним парил Энди Дерис в простыне и противогазе, из чего было ясно, что в трубке Мюра вместо табака были вздръжни цветочки. "Похоже, Рикард и Фанька притащили всех", - подумал Хаккинен, заметив Оскара Монтелиуса и Петруса Гранара, клянчивших у Ойгена медиаторы с гербом. Крейсер отпёздывался как мог, но Петрус обладал умением делать глаза "как у кота из Шрека", и оба гитариста Civil War ушли-таки с заветными ништяками.
- Только ради Фаньки, - вздохнул Ойген, перебирая содержимое карманов. Медиаторов осталось всего ничего, зато нашлась пара пирожных, Фанькин проволочный чудик, видимо, забравшийся туда случайно, и обрывок якорной цепи. "На Роббана, что ли, для верности повесить..." - подумал Ойген и пошёл на сцену, где Рикард заканчивал настройку.

Под звуки пафосного интро выходили на сцену один за другим музыканты ТрэшЪ Твою Мать. Влезть в свой старый десантный комбез Хаккинен так и не смог, поэтому надел халат и рога. Роббан порвал-таки единственные трусы о ножку рояля, поэтому его кое-как завернули в полотенце и выпустили в таком виде. Пицца был в камуфляжных шортах и майке Nailbomb, Мэдер - в купальнике (ви таки не забыли, что Мюр укусил его в Нью-Пауках?), а под расстёгнутым кителем Ойгена проглядывала майка Civil War. "Да они там все ебанулись", - подумал Шарнхорст, представляя возможную реакцию Бисмарка при виде этого пиздеца.
Рикард сидел за сценой, готовый в случае необходимости подорваться менять струны. Ойген сделал ему знак идти отдыхать, а сам легонько утопил педаль примочки и вжарил вступление первой песни - "Wargaming Live", повествующей о похождениях с мандалорской бронёй. Едва расслышав первый куплет, Сунден решил было съебаться подальше, но побоялся нарваться на самого Кнарренхайнца и пошёл к барной стойке, у которой уже стоял Тоббе Энглунд и что-то задвигал Пэру Хулкоффу. Рикард заказал три стакана колхозного самогона и повернулся к обоим:
- А не распить ли нам, г-спода, благодатной примиряющей жидкости за мой счёт?
"Гы, - подумал Тоббе, - опиздюлился, ещё и проставляет... Впрочем, кто старое помянет, тому глаз вон". На нём была такая же майка Civil War, как у Ойгена, - подарок Фаньки. Покровитель Сабатона, помнится, сильно негодовал на эту тему и в итоге допрыгался, но разумный выход был таки найден, хоть и не без труда.
- А не распить, - грустно ответил Хулкофф, - я за рулём.
- За рулём чего?
Под окном стоял корявый внедорожник, чем-то напоминавший самого Хулкоффа. На крыше торчало некое подобие пулемёта.
- А пулемёт зачем? - удивился Энглунд. - Чота я его у тебя раньше не видел.
- Да леший его знает, вдруг пригодится от бешеных Бройлеров отбиваться. Иду намедни на речку, смотрю - гроб на берег выбросило. Трупного запаха нет, дай, думаю, открою. А там пулемёт в разобранном виде. Почистил, смазал, собрал - работает...
Про пулемёт в гробу Рикард что-то слышал ещё от Биренковена, когда разгребал дерьмо в Нью-Пауках, но решил никому ничего не говорить. Мика и Ойген пилили двойное соло, Роббан из полотенца вон лез, а Ник мучился со своим Korg IX-300 и по привычке проклинал Вирмана.
За звукорежиссёрским пультом продолжалась ожесточённая бойня в бодомского дурака: никому не хотелось красить холодильник. Ирвайн вовсю мухлевал, но это его не спасало. Проиграв всё, что у него было, он пошёл к барной стойке в надежде развести Сундена на выпивку (слух об 11м воплощении Портера уже разнёсся по всему Седлецку), но споткнулся о Майка Мэдера, который полз в направлении рубки. "Ага!" - подумал Ирвайн, взял его за шкирку и потащил в сортир, где стоял заботливо приготовленный Френтценом холодильник.
Тем временем Шарнхорст навис над столиком с мерчем, разглядывая нашивки и значки со Звездой Смерти, потом в упор уставился на Фаньку.
- Чего пыришься? Тоже мне Дэвид Блэйн. Как в первый раз Звезду Смерти видишь, чесслово.
Линкорский дух взял дивидюк ТТМ "На верфи" и внимательно рассмотрел.
- 2012 год... Ну да. И ты этим барыжишь, чтобы все знали?
- Кто "все"? Ты мне найди хоть одного идиота, который в это поверит. Да если бы Ойген не навёл тут шороху, они бы и в тебя не поверили. Подумаешь, сотрудник Омского госнаркопритона. Как тебе от сестры ещё за Ханнеса не прилетело?
- Уметь надо, - усмехнулся Шарнхорст. - Зажигалки не будет?
- Где-то была, - Фейга Хаимовна полезла по карманам, но кроме кошелька, аусвайса, ключей и пары чудиков там ничего не обнаружилось.
- Ты когда-нибудь прикуривал от горящего рояля? - подал голос из-под стола Виктор Вигген. - Сегодня будет шанс.

Рояль забаррикадировался в женском сортире и упорно не хотел вылезать. Эмерсон выманивал его сахарком, водочкой, девочками, стегал поводком, угрожал физической расправой, но всё было напрасно. Времени до финальной песни оставалось всего ничего, на сцену уже выкатывали второй рояль с Мюром и Дерисом, а первый всё ещё оказывал сопротивление, достойное быть воспетым в творчестве Сабатона.
Из соседней двери показались американские лётчики с холодильником в обнимку. Для конспирации они нарядили холодильник в безразмерный цветастый халат, тапочки, ватник и большие стеклянные бусы. Эмерсон понял, что это его последний шанс, и изо всех сил начал звать на помощь, но вопль Хаккинена "SKOTOBAZA AWAAAAAAITS!!!" заглушил его крики.
- Тётенька, ты пьяна, пойдём домой, - бормотал Стив Боффердинг, обнимая холодильник. Чтобы не попадаться на глаза Виггену, они вышли через чёрный ход, погрузились в стоявший под окном внедорожник и уехали восвояси. Ничего не заметивший Хулкофф продолжал втирать Сундену и Энглунду про отделение Техаса, ремонт Авроры и контрабанду самогона из Кеми.
- У нас в Хапаранде все самогонные аппараты изъяли, что ли? - возмущался Тоббе. - Совсем от рук отбились! Отслужу в Сабатоне, приеду генералом - закачу пир на весь мир!
- Фаньку позови, - Рикард подвинул ему ещё один стакан.
- И Фаньку позову! И вас всех! И этого... - Тоббе осушил стакан и кивнул на Роббана, с которого всё-таки слетело полотенце.
"А ещё тебе дома дадут пизды... хорошей такой пизды", - подумал Рикард. Им обоим было уже хорошо и всё по барабану. Он решил прогуляться до сортира и увидел, как Шарнхорст выманивает рояль на свист, а Эмерсон толкает инструмент сзади. На линкорский свист рояль двинулся с видимым удовольствием, но застрял в дверном проёме.
- Зажигалки не будет? - окликнул Шарнхорст Хозяина Белочки. Сунден кинул ему коробок спичек.
- Прямо здесь будем жечь? - удивился Эмерсон.
- А где ещё? Всё равно выпрыгнет в окно и убежит. Плавали, знаем.
- Так заколотить сначала надо... - Эмерсон не договорил, так как вслед за Рикардом в сортир ворвался Френтцен, таща за шиворот Ирвайна и страшно матерясь.
- Ты кого послал холодильник красить, валенка ошмёток? Ты соображаешь вообще? Где нам теперь этот холодильник искать? Он же, сука, меж-про-стран-ствен-ный!
Со стороны сцены донеслись фортепианные звуки. Рояль протяжно завыл, поднатужился, снёс дверной косяк, промчался через весь кабачок и выскочил в окно. Эмерсон с воплем "СТОЯТЬ! КУДА?!!" ломанулся следом. Шарнхорст поднялся с пола, отряхнулся и закурил.
- Нафиг больше пить, уже рояли по залу бегают, - Тоббе отставил стакан, развернулся и нетвёрдой походкой двинулся к выходу. Через несколько минут с улицы раздался его голос: "Пэээээр! Твой джип - тю-тю!" Хулкофф выглянул в окно, не увидел машины и залпом опрокинул в себя недопитую порцию самогона.
Ник Мэдер и Даниэль Мюр играли на втором рояле в четыре руки. Напоминало то ганзовскую "November Rain", то готтхардовскую "Thank You". Потом Мюр зафигачил длинное соло, в процессе которого Мэдер напялил на него купальник, забрал синтезатор и удалился за кулисы. Там его ждали Мюллбэк и Шмиер с чемоданом мандалорской брони.
- Поехали, красивая, кататься, - Мюллбэк обнял Мэдера одной рукой, а второй открыл чемодан. Шмиер намёк понял.
- Я натурал... - завёл старую песню Ник.
- Фаньке расскажешь, какой ты натурал, - Мюллбэк помог Шмиеру вылезти в окно и спихнул Мэдера следом. - Вчера бэкстейдж в Винтербахе, сегодня Clean Dirt на рутрекере, а там и ссать мимо унитаза начнёте, Хэлен Аргусович? Всё мы знаем. Дойдёшь до Берлина - пеняй на себя.
"При чём тут Берлин?" - удивился Ник, ныряя в раскрытый люк самоходки. Пустынная зенитка резво рванула с места, ориентируясь на стойкий выхлоп хулкоффского джипа.