За окном медленно уходил 2016 год и получивший пизды от Литтрелла Маргаритис.
Зиновий Аронович отвернулся от окна и спросил:
- Евгений Андреевич, вам таки всё ещё не надоело?
- Как видите, нет, - ответил Ойген, протирая запотевшие с мороза очки.
- Тогда дайте закурить.
читать дальшеНико Росберг, сидевший за столом, деликатно кашлянул. Ойген показал ему средний палец.
- Во-первых, у меня курева только на двоих, во-вторых ты спортсмен хренов, тебе нельзя... Угощайтесь, Зиновий Аронович.
Хаккинен свернул самокрутку и начал искать зажигалку. Вместо зажигалки в кармане нашлась шишижка, сбежавшая от Бисмарка во время недавних переговоров, пара пивных пробок и ручка от Ту-114. Ойген протянул ему коробок спичек.
- А как там дела на Ближнем Востоке? - поинтересовался Зиновий Аронович, раскурив самокрутку.
- Стреляют, - Ойген вспомнил Фаньку, бесстыже разводившую Дмитрика на табак, и подумал, что надо провести с ней профилактическую беседу о вреде курения чего попало, а полковнику Стивенсу и подполковнику Венцу сказать, чтобы сделали то же самое со своим басистом. Так, на всякий случай.
- А ты чего сидишь? - обратился Хаккинен к Росбергу. - Наливай. Спортсмен хренов... Я из тебя шамана-то сделаю. Зря, что ли, батя твой меня учил в своё время?
Нико нашёл в ящике стола бутылку и три стакана.
- Она?
Зиновий Аронович взглянул на бутылку и одобрительно кивнул.
- Она, родимая. Кваджалейнская. Бывший напарник твой такого не попробует. Ему за ту телегу, что он творил, палёной сталинградской надо налить, да без закуски. Трулли, блять, недоделанный.
Ойген посадил шишижку на ладонь и погладил её пальцем. Шишижка заурчала от удовольствия. Хаккинен затянулся самокруткой и спросил:
- А как там дела у этого... Неми... хрен выговоришь?
- Работает, - ответил Ойген. - И Сунден работает. В следующий четверг плановый техосмотр и консилиум.
- Это хорошо... - Зиновий Аронович подошёл к столу, взял стакан, понюхал и поморщился. - Ох, чует моё сердце, доиграется твоя Фанька.
- Есть только один способ проверить, - крейсерский дух отхлебнул из стакана и занюхал шишижкой. Росберг, глядя на него, колебался - пить или не пить эту бормотуху. Хаккинен опрокинул стакан залпом и сделал глубокую затяжку.
- Что там с этим Клейстером?
- Сидит у троллей под арестом, жрёт несвежие щупальца Кириенко. В январе отпустят на перезахоронение вокалиста. Ну этого, Койвунена, который от полосатика задохнулся.
- Позорят нацию... - вздохнул Хаккинен. - Пригляди за ним там. И если будет грешить и хулиганить, сажай его по второму разу на это самое... Нико, как это по-вашему называется?
- Бекицер паровоз, - подсказал Росберг.
- Во-во. Бекицер паровоз нах Жуковка. Попутчиков ему подбери таких же, типа Яри, например. Сабатон не трогай, они и так уже всех заебали, от них вон уже гитарист сбежал... Да, кстати о Сабатоне - а за что Паук-то сидит?
Ойген промолчал. Ему не хотелось расписывать пьяные подвиги Тоббе, из-за которых загремел в тюрьму герр шерифюрер. Пока он задумчиво гладил урчащую шишижку, Росберг всё-таки решился выпить, после чего у него глаза полезли на лоб.
- Ядрёная хрень, - выдохнул свежеиспечённый Герой Лимонки.
- Чорт с ним, с Пауком, - сказал Ойген. - У Сабатона есть новый гитарист и Поливальщица Водкой. Чего им ещё для счастья надо?
- И то верно, - Зиновий Аронович затушил бычок об подоконник и повернулся к окну, за которым медленно уходил 2016 год и получивший пизды от Литтрелла Маргаритис.